Девять карет ожидают тебя - Страница 64

Я дернулась.

— Скорая помощь? С ним что-то случилось?

Я села и схватила Вильяма за руку, снова вокруг засверкал сияющий туман.

— Но Линда. Ты не понимаешь? Я думал ты знаешь. Он умер. — Должно быть, я чуть не оторвала ему рукав. Вильям осторожно положил ладонь на мою руку. — Он застрелился незадолго до того, как Рауль, ты и я сюда добрались.

— Ой, Леон. Леон застрелился. Скорая помощь для Леона.

— Почему? А для кого же еще?

Я глупо хихикнула.

— Действительно для кого?

И залилась слезами.

Плохо пришлось Вильяму. Для скромного английского любителя он держался очень хорошо. Он отыскал еще этого странного напитка, еще погладил меня по руке и обнял меня огромной лапой.

— Я думал, ты все поняла. Что это просто шок от вида, э, месье Леона, и поэтому… Парень один, дворецкий, все рассказал, когда принес выпить. Я думал, ты слышала, не представлял, что ты совсем отрубилась.

— А я и нет. Я слышала разговоры, но не понимала, как во сне.

— Бедный ребенок. Теперь лучше?

— Ну расскажи. Что сказал Седдон?

— Так его зовут? Слава богу, он англичанин. Ну он сказал, что зашел в библиотеку насчет камина вскоре после одиннадцати и нашел его мертвого на полу, как ты его и видела. Никто выстрела не слышал. Он вызвал полицию и врача, а потом позвонил на виллу Мирей, но никто не подошел.

— Это, наверное, до того, как мы с Филиппом вошли в дом.

— Да? Они потом еще пробовали два раза. Думаю первый раз, когда вы мне звонили, а потом подошел месье Ипполит. Это, наверное, когда мы уже уехали. Ипполит едет сюда и скоро будет.

— Если умеет водить джип.

— Убийство! Совершенно про это не подумал.

— А они уверены, что это самоубийство?

— Да. Пистолет был в руке и он оставил письмо.

— Письмо?

— Да. Оно у полицейских. Седдон его не читал, но по тому, о чем его спрашивали, он сообразил, что там написано. Признавались две первые попытки убить Филиппа, включен Бернар и больше никто. Утверждается категорически, что ни Рауль, ни мадам де Валми ничего не знали. Ничего не написано про последнюю попытку с ядом. Думаю потому, что нельзя было бы промолчать о жене. Сказано, что Бернар, очевидно, проболтался о двух первых попытках, вы вжали в панику и убежали вместе с Филиппом. Думаю, это все. Не о чем беспокоиться.

— Нет. Я, конечно, ничего добровольно не добавлю, если они не спросят. Как-то не хочу усугублять положение мадам де Валми, что бы она ни сделала. Умер он. И ей придется с этим жить дальше. Как-то мне кажется, что она теперь погаснет, как свеча, как луна, если солнце исчезнет. Очень похоже на Леона ничего не сказать о ней и втянуть в это Бернара… Хотя, наверное, невозможно скрыть его роль. К тому же он ее и выполнил плохо.

— Не поэтому. Когда Бернар обнаружил, что вы сбежали, а Рауль скоро все поймет, он, должно быть, осознал, что Леон проиграл. Что у него никогда не будет состояния и обещанного будущего. Он переметнулся на сторону победителя, работал целый день на Рауля. Потом ночью, три ила четыре часа назад, заявился и попробовал все так и получить обещанное с месье Леона.

— Шантаж?

— Да. Это есть в письме. Он угрожал. Это и довело Леона до самоубийства, в смысле шантажу нет конца, нет?

— Возможно ты и прав. Я все думала, почему же он не дождался решения Рауля и Ипполита? Но вообще-то… даже если бы они решили все замять ради Филиппа и чести семьи, что ему оставалось? Командовал бы Ипполит, заставил бы Леона уехать из Валми или прижал бы с деньгами, Рауль не дал бы больше разорять Бельвинь… и все равно пришлось бы уехать через шесть лет. И все бы знали, что он натворил, даже Филипп… А еще и этот неудачливый исполнитель Бернар начал его шантажировать. Да, понятно, что будущее его исчезло. Странно, что он не убил Бернара, но он, наверное, был настороже и все-таки имеет некоторые физические преимущества. А что кстати с Бер-наром? Леон его не убил?

— Исчез. Остается надеяться, что он сумеет скрыться вместе с остальными подробностями.

— Да. Бедная маленькая Берта.

— Кто это?

— Никто, ничто и звать никак. Одна из тех, кто больше всего страдает, когда мужчины решают перекроить мир по собственному вкусу. А вообще-то я, наверное, не права. Он не поэтому, еще кое-что… Леон — маньяк, он должен был чувствовать себя важнее, сильнее и лучше всех, а тут его победили. Ему нравилось играть людьми, всегда быть в центре событий, и он застрелился, и это письмо… Да, это очень на него похоже. Но неважно, какие причины, это — замечательный конец, нет? Ой как я устала!

— Может быть еще бренди?

— Нет. Все нормально, просто нервы.

— Хочешь уехать, может, мы…

— Куда?

— Я, да… Не подумал… Красных ковров перед вами не стелили. Хотя могли бы и поблагодарить, и я им это скажу, если это до них не дойдет.

— Они понимают…

— Но вы не хотите здесь оставаться?

— А что еще делать? Месье Ипполит велит, чтобы оплатили мой проезд домой.

— Поедете домой?

— Да. И не в состоянии делать широкие жесты. Не могу просто испариться. И полиция, наверное, будет задавать вопросы. Пойду к Берте, а потом вернусь и буду ждать.

— Не уходите, кто-то идет. Да, вот они.

Я, должно быть, еще не пришла в себя. Хотя и помню, как выглядел инспектор полиции, беседа наша не сохранилась в моей голове. Испуганные слуги, очевидно, выложили все слухи, еще, наверное, что-то рассказывали Рауль и Ипполит. Инспектор был осторожен и уважителен, отвечать было легко, но я все время смотрела на дверь и дергалась, когда кто-то проходил по коридору. Инспектор ушел с приездом Ипполита, они вместе отправились в библиотеку. Ипполит был очень спокоен, после всего новости, очевидно, принесли облегчение. Я немного поразмышляла об Элоизе, потом о Берте, но когда собралась ее искать, Седдон принес кофе. Полицейские, оказывается, очень по-доброму с Бертой поговорили, а потом отвезли в дом к матери в деревню. Наверное, их машина нам дорогу и перекрывала. Больше для Берты ничего сделать было нельзя, только надеяться, что она сможет забыть Бернара. Седдон спросил про Филиппа и исчез. Вошел Ипполит.